ПАМЯТЬ ДУШИ

(англ. memory of soul) отличается как от произвольной сознательной, так и от исторической памяти. П. д. не столь целостна и синхронистична. Ее источниками являются традиция, предание, культура, которые усваиваются непроизвольно, помимо воли и желания индивида, усваиваются с молоком матери, с родным языком, обычаями и пр. П. д. обогащает и собственный опыт, в т. ч. то, что называется откровением, озарением. Она, как и память традиции, по сравнению с исторической памятью более прочна и знает сослагательное наклонение, ориентирована на будущее, надеется на него, часто из последних сил сопротивляется истории, которая стремится ее разрушить, претерпевает, преодолевает историю. В каждом новом поколении людей П. д. возрождается, ибо в каждом из них находятся хранители очага, испытывающие «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Благодаря таким людям, обладающим скромной и неодолимой душой, а вовсе не школьной истории, не прерывается связь времен, и эстафета человечности передается через самые глухие и мрачные исторические эпохи. П. д. избирательна. Но она знает не столько больше или меньше, чем сознание, сколько знает иное и иначе. Это связано с тем, что язык души ближе к языку искусства, чем к языку каждодневной жизни, учебника или средств массовой информации. Душой можно высказаться без слов. Знание, которым обладает душа, трудно выразить. По выражению Ф. М. Достоевского, оно неответчиво. П. д. характеризует не столько объем, сколько глубина переживаний, порождающих новые жизненные смыслы. Поэтому даже малая вербальная артикулируемость П. д. не означает ее недейственности. Действие — такой же полноправный язык души, как образ и чувство. (В. П. Зинченко.)